ОБРИ БЕРДСЛЕЙ - ПОРОЧНЫЙ ЭСТЕТ ГОМОСЕКСУАЛИЗМА

Обри Винсент Бердслей (Aubrey Beardsley).
Родился в 1872 году в Брайтоне (Англия).
Умер в 1898 году на курорте Ментон во Франции, на берегу Средиземного моря.
Прожил 25 лет.

Любая тайна - это всего лишь предчувствие скандала. На тайны способны многие, если не все без исключения, но придать значимость и увековечить свою загадку способны лишь гении. Одним из обладателей подобного таланта был иллюстратор-модернист Обри Бердслей, чье имя мало известно широким кругам. Впрочем, не так уж оно известно и в узких кругах определенного свойства.

Все в этом человеке было непостижимо. Его творчество не то чтобы непонятно, просто не доступно многим из-за своей глубокой, поражающей воображение, символичности. Бердслей просто культивировал скандал. Экстроординарность во всем: его кабинет, обитый черной тканью и освещенный лишь свечами; своеобразное музицирование на рояли "в две руки" со скелетом, который был неизменным атрибутом в минуты вдохновения; увлечение черной магией и окультными науками; прием гостей только в гостиной, изобилующей японскими эротическими эстампами.

Список его друзей говорит сам за себя. Это ни что иное, как перечень геев, прославившихся тем или иным способом. Посудите сами: Оскар Уальд, Робби Росс, Альфред Дуглас (Бози), Пьер Луи, Джон Грей. В подобном окружении Бердслей сам был не последней фигурой гомоэротики.

Личная жизнь Обри Бердслея - сплошная неизвестность, и не мудрено. Скрытность самого художника и английские законы, которые обусловили строгую цензуру его писем, сделали недоступным эту сторону жизни Обри для нас. Тем не менее, любое сомнение относительно гомосексуальности Бердслея покинет нас после подробной детализации и изучения его творчества, изобилующего утонченными, грациозными и в то же время болезненно-капризными эфебами, существами трансвеститского свойства и гермофродитами. И это непрекрытое стремление к фаллическим символам!..

Свое имя Бердслей увековечил после того, как проиллюстрировал одну из самых ослепительных пьес конца XIX века - уальдовскую "Саломею". Подход к иллюстрируемому материалу у Бердслея был абсолютно вольным, но весь парадокс в том, что, чем дальше он отходил от оригинала, тем глубже и явственней он выражал идеи самого Уальда. Возможно, Обри постиг в Оскаре то, до чего тот так и не дошел. Как близки эти два человека, и как велик их союз? На базе гениального произведения искусства формируется другое, не менее самостоятельное и глубокое. Какие тайны души Уальда постиг Обри? Гомоэротическая направленность "Саломеи" для внимательного зрителя, способного рассмотреть символический аспект иллюстраций, открывает новые грани этого литературного памятника и позволяет сделать весьма неожиданные выводы.

"Женщина Луны", "Глаза Ирода" и "Платоническое оплакивание" - три рисунка, являющиеся пиком изобразительного таланта Обри Бердслея. Анализируя рисунки Бердслея, нельзя не заметить, что он уделяет особое внимание мелким деталям, из-за которых его иллюстрации и приобретают особую глубину, Потом Уальд напишет: "Жизнь не делится на мелочи и важные вещи. В жизни все одинаково важно". И опять эта поразительная схожесть людей, влюбленных в свое искусство. Только ли в искусство?..

Рассматривая "Женщину Луны", невольно задаешься риторическим вопросом: "А был ли мальчик?" Оказывается был, есть и будет. Ибо изображенная женщина, наделенная чертами образов Луны и Саломеи, не что иное, как своеобразная триада: Луна = Саломея = Уальд. Именно он - женщина, наделенная мертвой холодностью, которая ищет таких же мертвых и себе подобных. Именно он, Уальд - тоскливая и болезненно сексуальная женщина, которая повсюду ищет любовников. Древний символ женской чувствительности, соблазнительности, колдовства безоговорочно и неоспоримо отдан мужчине, как полноценному носителю всех этих качеств. Это уже далеко не "двуполая Венера" Марселя Пруста, которая "доставляет удовольствие одному полу с помощью тех приемов, какие уже испробовала на другом". Это мужчина Луны - манящий и отрешенный, умирающий для нового рождения, но все-таки по неписанным законам естества в сущности женщины.

Не менее интересна иллюстрация "Глаза Ирода". Бердслей, будучи другом, а возможно и больше, чем другом Оскара, чья небезгрешность широко известна, несомненно был в курсе сложных отношений Уальда и его любовника Альфреда Дугласа (Бози). В "Глазах Ирода" была проведена параллель с моделью отношений Уальд-Бози и Ирод-Саломея.

Ирод с чертами Оскара - и загадка, и зловещее предсказание. Более того, Бердслей наделил Уальда чертами Иисуса Христа, тем самым подчеркнув гомосексуальность последнего. Иисус страдал во имя искупления грехов человеческих, Оскар же из-за своей свободы в любви - две ситуации, когда естественный человек попадает в окружение агрессивной невежественности. Подобный шаг художника в то время можно было сравнить с оскорбительной пощечиной обществу. Впрочем, пощечина была столь деликатна, что следа не оставила. Приземленные аристократы, онатураленные до неприличия, были настолько скудоумны, что даже не смели подозревать, что их устои были изящно высмеяны и подмыты со всех сторон всепроникающей гомоэротикой.

Диферамбом гомосексуальной любви стал рисунок "Платоническое оплакивание". Сколько трогательной боли в этом юноше, оплакивающего своего возлюбленного. Символ распустившейся розы (смерть) накладывается на значение самой розы как таковой - духовное и физическое совершенство, чистота, невинность и недоступность для осквернения. Интересен собирательный символ, соединивший в себе треугольник (созидательное мужское начало) и дерево (вечная жизнь).

Талант Бердслея поражает. Как неподдельно страдание в этом утонченном юноше, какой суровостью наделено его лицо, на котором оставила след тайна смерти.

Приковывает внимание изнеможденное, словно невесомое, тело умершего. Его не менее скорбное лицо, выражающее печаль, как бы тоже оплакивает оставшегося жить и разлуку с любимым. Обреченно тосклив образ Луны с лицом Оскара Уальда, чей афоризм, как бы предугаданный Обри в его рисунке, приходит на ум: "...за Страданием кроется одно лишь Страдание. Страдание, в отличие от Наслаждения, никогда не надевает маску". Так и эта иллюстрация стала гимном Страданию во всем его величии.

Нам остается лишь предполагать, какие, почти мистические, силы связывают Оскара и Обри. Этот союз, между светом жизни и бездной забвения, двух людей, так чувствующих друг друга, вплоть до трагических предзнаменований, ниспосланных им собственным талантом, - не что иное, как человеческая всепоглощающая любовь. Гения часто влекут новые, порой запретные темы. От того и бывает он часто принят как сеятель извращенного разврата. Хотя для гения искусство - лишь средство донести свои знания.

Кто знает, где ответ на бесконечные вопросы этого моря загадок. Возможно, все они, подобно Саломее, похоронены в серебрянной пудренице..