Новый год не предвещал ничего хорошего. Разобидевшись на одну половину мира и повздорив со второй, я однозначно решил встречать праздник мирно посапывая в своей спальне. Предыдуший год был не из легких, сделавший меня одиноким и тяготивший меня бременем неприятных воспоминаний. От одиночества я стал непристроенно - обеспокоенным и раздражительно - несдержанным. Коллеги мне поднадоели, с друзьями, как на грех, я расстроил все отношения, а возлюбленного так и не повстречал. Пребывая в столь не жизнерадостном расположении духа и не ожидая от 2001 ничего особо обнадеживающего, я решил войти в новый век в приятном сне. "Ладно, - думалось мне, - бывает и хуже, но реже. Вот только с кем и где?"

Я забрался в свою постель и, потягивая коктейль, почувствовал вполне объяснимое желание уснуть. Настырно запищавший звонок вывел меня из дремы. Неохотно и проклиная все на свете, я сполз с теплой постели. Не найдя сразу тапок, подгоняемый настойчивостью звонившего, я зашлепал в прихожую.

На мой вопрос: "Кто там?", последовал явно не устраивающий меня ответ: "Что за глупости ты несешь, зайчик. Ну кто еще приходит в Новый год?!" Пока я думал, кто же приходит в Новый год, звонки продолжались, явно давая понять, что покой мне будет только сниться. Я кипел от возмущения, вызванного бестактностью незванного гостя и, с решением проучить дерзкого шутника, открыл дверь.

Увиденное привело меня в замешательство. На пороге стоял вроде бы Дед Мороз в красном наряде, изобилующем отделкой из елочного дождя и прочей мишуры. Длиннющая белясая борода и усы скрывали подбородок, а шапка, натянутая как можно глубже, скрывала лицо так, что видны были только густые черные брови, совсем не вязавшиеся с образом, и наивные карии глаза, одаренные пышными ресницами. Своим разбродством они выдавали не особую трезвость хозяина. "Дедок" оказался очень живеньким и, воспользовавшись моим замешательством, пробрался в мою прихожию и начал зазывающе покрикивать:
- Эй, девченки и мальчишки,
Зайчики, слоны, мартышки!
Одевайте-ка штанишки,
И дарите мне...

Что именно должно дарить Деду Морозу в праздник я не расслышал. Совладав с собой, я припустил за Морозычем, который засеменил в гостинную.

- Послушайте-ка, уважаемый! Какие еще слоны, мартышки? Нет тут никого. И вообще, я Вас попрошу выметаться или вывьюживаться из моей квартиры!
- Неслыханное хамство! И не стыдно тебе, большая детишка, выпихивать окоченевшего, престарелого дедушку-инвалида. И нечего разгуливать в одних трусах, или ты пляжником нарядился? Шутки в сторону, давай тащи сюда своих молокососов, я их поздравлять буду.

Натягивая штаны, я судорожно соображал, что это за дурдомовец ко мне нагрянул. Сейчас уже не помню, на что я больше обиделся тогда, на "большую детишку" или "молокососов", которых у меня в помине не было. Я пылал от ярости, к тому же этот дедок с издевочкой наблюдал, как я запутался в штанине. Единственное мое желание было схватить обидчика за бороду и драть ее, словно настоящую. Но я, как существо разумное, делал скидку на нетрезвость "гостя", к тому же какое-то, еще не осознанное мной, чувство любопытства уже боролось с моей непоколебимостью и желанием выкинуть непрошенного за дверь.

В очередной раз воспользовавшись моим замешательством, Морозыч развалился в моем кресле и уже полистывал не особо нравственный журнал, оставленный мной по неосторожности. Смущенный его находкой и заинтригованный его заинтересованностью, с которой он разглядывал мужские тела на фото, я, умерив пыл, произнес:
- Вы что-то явно перепутали и вообще...
Меня ненавязчиво перебили:
- И вообще, я уже понял. Думаешь, дожив до стольки лет я не научился распознавать одиноких людей? - с долей пафоса произнес Дед Мороз.

Неужели у меня все на лице написано? Взволнованный услышанным, я был способен задавать только глупые вопросы:
- Что Вы поняли?
Я выхватил из его рук скабрезный журнальчик и швырнул на прежнее место. Дед без смущения вновь взял журнал и вновь начал его перелистывать.

- Все что мне необходимо, - произнес он, при этом состроив мне глазки самым неподобающим образом. Его наигранно вытаращенные пьяненькие глаза придали его образу такой комичный вид, что я невольно улыбнулся. Вдруг в моем госте что-то переключилось, передо мной сидел уже не Дед Мороз, а уставший и измученный человек, в считанные секунды сделавшийся серьезным. Он спросил:
- Не в кайф в Новый год одному?
Я попытался запротестовать:
- Ну почему же, в этом тоже есть свои прелести...
- Нет никаких прелестей, - прервал он меня и посмотрел мне прямо в глаза. Мое сердце екнуло. Сколько всего в этом взгляде? Волшебство, а не глаза. Я видел только их, уже не замечая дурацкой бороды, шапки и прочих глупостей. Только глаза.

Он протяну мне свою руку:
- Я Карен, Дед Мороз на дом.
Я ответил на его рукопожатие. Моя рука коснулась его, теплой и нежной. Карен не отпускал меня, нерешительно и осторожно он притянул к себе. Мое лицо оказалось так близко от его лица, что от дыхания волоски на его искусственной бороде заколыхались. Я влюблялся в его широко открытые глаза, как бы умоляюще спрашивающие. В голову пришла наиглупейшая мысль: "Вот Деда Мороза у меня еще не было". Я был возбужден, какой-то огонь загорелся во мне, кровь стучала в висках и я крепче сжал его руку.

- Я Данил.., твой Данил, - почему-то вырвалось у меня. Он улыбнулся и вновь свет его глаз поразил меня, ласково согрел мою оскудевшую от неудач и невезений душу.

- Не отпускай меня,- прошептал Карен и закрыл глаза.

Я понял его, понял его желание. Одна лишь мысль захватила меня, мысль о поцелуе. Я хотел коснуться его рта, и чтобы его чудесные глаза смотрели в мои, когда я буду ласкать своими губами его губы и сходить с ума. "Никогда и никому я не отдам его", - только эта мысль владела мной.

Неожиданно позвонили в дверь. Сконфуженный банальностью звонка, я не нашел ничего лучшего, как пойти открыть дверь. На пороге стоял грубоватый мужик с неприятным лицом, в запачканных штанах и куртке. Явно шоферюга, ибо от него несло за версту бензином. Он широко и как-то самодовольно улыбнулся, методично пожевывая жевательную резинку.
- Тут черномазый Дед Мороз не пробегал? - нагловато спросил он, явно удовлетворившись своим остроумием.

Я тут же сообразил, в чем дело. Нет, я не мог отдать этому грубияну мое новогоднее чудо, сидевшее в моем кресле. "Не отпускай меня", - звучало у меня в ушах. Сделав непроницаемое лицо, я произнес почти потусторонним голосом:
- Шутить изволите. Может еще и Снегурочку предоставить?!
После чего я захлопнул дверь, дав понять, что это максимум, который я знаю о "сбежавшем" Деде Морозе. Шофер зашагал по лесенке, неприглядно ругаясь и требуя справедливости.

Я же вернулся в комнату счастливый от своей победы. Мой новогодний гость растаял. В кресле, вместо несуразного дедка, сидел симпатяга парень. Смуглый, с черными коротко постриженными волосами и неземными глазами, делавшими его лицо необычным. От его внешности веяло ветром Азии.

- Я еще не поцеловал заколдованного принца, превращенного в древнего старика, а он уже избавился от заклятья?
- Есть сказки, в которых достаточно лишь пожалеть заколдованного принца, - загадочно улыбаясь, ответил Карен.

Я подошел и сел на ручку кресла, которое занимал мой новый друг. Он склонил свою голову мне на колени, и мы сидели так в абсолютной тишине. Мне давно не было так хорошо, я наслаждался покоем, осторожно поглаживая рукой лицо Карена. Он казался очень усталым, и я, сжалившись над ним, предложил расслабиться и немного отдохнуть в ванной.
- Это было бы великолепно! Вот бы еще и пены, да побольше, - отозвался оттаявший принц.

Пока я готовил ванну, Карен разделся по пояс. Я невольно разглядывал его изящные руки, смуглую гибкую спину. Он развернулся ко мне лицом, и я залюбовался его сосками, которые прятались на волосатой сексуальной груди. Заметив мой нескромный взгляд, Карен похоже в первый раз смутился. Румянец проступил на его щечках.
- Ты не мог бы принести мне чего-нибудь, чем бы я мог смочить свое горло? - потупив глаза произнес скромник.
Я понял его уловку и, не желая смущать парня, пошел выполнять просьбу.

Когда я вернулся, Карен уже спрятал свое тело в мыльной пене. Я отдал ему стакан с соком, и, пока он пил, тоже успел раздеться. Теперь уже Карен разглядывал меня. О этот темненький мальчик в белой ванне, он был так сексуален и чертовски привлекателен! Никем я еще не был так соблазнен. Я залез к нему и, так как места было не особенно много, его ноги оказались между моими и мне ничего другого не оставалось, как сесть на него.

Мы больше не сдерживали своих чувств. Я целовал его с рвением безумца, потерявшего разум от любви. Мои руки скользили по этому прекрасному телу, такому стройному и юному. Карен смотрел на меня своиму карими глазами, не менее страстно отвечая на мои ласки, он возбужденно постанывал и шептал мне что-то приятное на ухо. Я пододвинулся ближе, и Карен вошел в меня. Я почувствовал его мощь, его мужскую силу и страсть инстинкта. Методичными движениями своей руки он довел меня до блаженства. Через несколько секунд он, не в силах более сдерживаться, испытал то же сладострастное чувство.

* * *

Мы лежали на кровати, удовлетворенные, счастливые и расслабленные теплой ванной и нашей страстью. Беседуя ни о чем, мы с Кареном не заметили, как пробежало время. Сон начал понемногу одолевать нас. Я взглянул на часы:
- Уже 12:30. Пол-часа, как Новый год, - сказал Карен.
- И целая жизнь рядом с тобой, - добавил я.

Карен поближе пододвинулся ко мне, взял мою руку и поднес к своим губам. Потом, поцеловав меня в щеку, тихо сказал:
- Я люблю тебя, Данил.., мой Данил.
И прижавшись ко мне всем телом, закрыл глаза. Я обнял его и нежно поцеловал в губы. Упоенный счастьем, я закрыл глаза. В Новогоднюю ночь все-таки случаются волшебные истории...